Зачем Греция и Турция снова решили помириться

25 января в Стамбуле прошел новый раунд предварительных переговоров Греции и Турции. Консультации двух враждующих соседей возобновились после пятилетнего перерыва на фоне напряженности, которая в августе прошлого года чуть не переросла в военную конфронтацию.

После трехчасовой встречи делегаций дипломатические источники подтвердили, что контакты на высоком уровне будут продолжены, и следующие переговоры состоятся в столице Эллады. При этом Афины настаивают, что единственный вопрос, подлежащий обсуждению — это разграничение морских исключительных экономических зон (ИЭЗ). А вот сфера интересов Анкары гораздо шире — от демилитаризации бесчисленного множества греческих островов, которые она называет «серыми зонами» Эгейского моря, до прав мусульманско-турецкого меньшинства во Фракии.

Продолжающийся годами спор о территориальных водах Восточного Средиземноморья затрагивает интересы не только его непосредственных участников, но и других государств. Попытка урегулировать конфликт за столом переговоров — долгожданное событие для стран региона, но будет ли она успешной?

Автор Telegram-канала «Балканская сплетница» рассказывает, чего ожидать от возобновления переговорного процесса спустя годы, и чем обусловлена поддержка каждой из сторон греко-турецкого конфликта другими геополитическими игроками.

Давний конфликт и новые союзники

Первые консультации в попытках уладить конфликт начались еще в 2002 году, но были прерваны марте 2016 года — Реджеп Тайип Эрдоган приостановил переговорный процесс.

Поводом стало то, что Греция, сославшись на юридические проблемы, отказалась передать группу турецких офицеров, бежавших из Турции в греческий порт Александропулис после неудачной попытки государственного переворота.

Возобновление консультаций сегодня проходит на фоне возросшего взаимного недоверия, агрессивной риторики и гонки вооружений, которая побудила Грецию приступить к масштабному усилению своего оборонного потенциала в связи с предполагаемой военной угрозой со стороны Турции.

Пока переговорщики обсуждали условия мирного урегулирования в Стамбуле, министр обороны Греции заключал долгожданную сделку по закупке французских истребителей Rafale на сумму 2,5 миллиарда евро в рамках масштабной модернизации ВС Греции, которую Кириакос Мицотакис объявил в сентябре прошлого года.

Вражда двух соседей уходит своими корнями в далекое прошлое, но с каждым днем обретает все новые формы. В 1974 году после турецкого вторжения на Кипр остров был разделен на Республику Кипр и Турецкую Республику Северного Кипра (ТРСК), признанную только Анкарой.

В 2011 году американская компания Noble Energy обнаружила газовое месторождение Афродита в ИЭЗ Кипра, а Анкара завила, что распределение природных ресурсов острова должно в обязательном порядке согласовываться с ТРСК. С весны 2019 года турецкие корабли регулярно входят в кипрские территориальные воды и осуществляют незаконные геологоразведочные работы. Ситуация накалилась еще больше после того, как осенью прошлого года глава ТРСК Эрсин Татар объявил, что правительство намерено вновь открыть покинутый греками квартал Вароша в городе Фамагуста, а президент Турции пообещал «устроить в нем пикник».

Конфронтация Анкары и Афин достигла апогея во второй половине 2020 года, когда турецкие власти отправили сейсмическое исследовательское судно в район греческого острова Кастелоризо, расположенного неподалеку от западного побережья Турции.

В августе в ответ на договор о делимитации морских границ Турции и Ливии, подписанный Реджепом Тайипом Эрдоганом с Правительством национального согласия (ПНС), греки заключили аналогичное соглашение с Египтом.

Союзники по блоку НАТО были на грани войны, но вооруженного столкновения удалось избежать, не считая инцидента со столкновением греческого и турецкого фрегатов в спорных водах, за который Реджеп Тайип Эрдоган пригрозил отомстить грекам. Эскалация давнего конфликта в 2020 году вызвала беспокойство международного сообщества: в знак солидарности с Афинами Эммануэль Макрон решил «временно усилить» военное присутствие Франции в регионе, связи с Грецией укрепили Египет и Израиль, а Объединенные Арабские Эмираты отправили истребители на остров Крит для совместных военных учений.

Свое военное присутствие на острове Крит и в порту Александропулис укрепили также США, не позволяя Анкаре обострить кризис и вывести его на стадию открытой военной конфронтации.

Энергетический фактор регионального противостояния

На карту поставлено многое. Греция отстаивает свое исключительные право на бурение территорий континентального шельфа, образованных каждым из ее многочисленных островов в Эгейском море. В этом стремлении ее поддержали крупные геополитические игроки, каждый из которых преследует свои собственные интересы в регионе.

После так называемой «арабской весны» в Египте были резко сокращены топливные субсидии по условиям кредита Международного валютного фонда, что привело к внутренней политической нестабильности. В 2015 году итальянская энергетическая компания Eni обнаружила в ИЭЗ Египта крупнейшее в Восточном Средиземноморье газовое месторождение Зохр, запасы которого оцениваются в 30 триллионов кубических футов газа. Его открытие позволило Каиру не только постепенно снизить зависимость от импорта, но и предоставило значительные экспортные возможности.

Благодаря географическому положению государство может выступать как экспортером, так и реэкспортером СПГ. Возможности для реэкспорта при этом включают трубопровод, по которому Кипр собирается экспортировать газ с месторождения Афродита в Египет для сжижения, а оттуда затем реэкспортировать СПГ на европейский рынок.

Однако эта схема не устраивает Анкару, которая настаивает на том, что часть доходов от добычи газа принадлежит непризнанной ТРСК. Каир выступил инициатором создания межправительственной организации на базе Восточно-Средиземноморский газового форума (EMGF), в котором Турции места не нашлось.

Еще один геополитический игрок, который стремится стать крупным экспортером энергоресурсов Восточного Средиземноморья — Израиль. Расположенные в его ИЭЗ месторождения Левиафан и Тамар, открытые в 2009 – 2010 годах, играют ключевую роль в достижении этой цели. В прошлом году газ Левиафана был впервые экспортирован в Египет и Иорданию. Но еще большее значение для Израиля несет трубопровод EastMed, по которому израильский и кипрский газ будет поставляться в Грецию, а затем в остальные страны Европы. Ожидается, что его строительство будет завершено в 2025 году, и помешать этому может только Анкара, заключившая в конце 2019 года соглашение о морских границах с ПНС Ливии.

Разрешения на строительство трубопровода должны исходить от стран, через ИЭЗ которых он будет проходить, поэтому потенциально Турция может заблокировать усилия региональных союзников по продвижению проекта EastMed. При этом Анкара не скрывает, что не просто не будет мириться с отведенным ей положением изгоя, а стремится стать региональным газовым хабом.

Энергетический фактор играет огромную роль и в определении политики Италии в Восточном Средиземноморье. Открывшая газовое месторождение Зохр Eni — крупнейшая государственная компания Италии — уже начала использовать египетское оборудование по сжижению природного газа для его поставок на рынки ЕС. После того, как Турция заблокировала выход бурового судна Eni в кипрские воды в феврале 2018 года, Италия также поддержала инициативу EMGF.

Геополитические нюансы средиземноморского конфликта

Определенную роль в формировании антитурецкого блока сыграла поддержка Анкарой «Братьев-мусульман» и других исламистских организаций Ближнего Востока. В частности, Египет рассматривает наращивание турецкого присутствия в Восточном Средиземноморье как угрозу внутриполитической стабильности.

В последние два десятилетия Каир не раз отклонял просьбу Греции подписать соглашение об ИЭЗ, но растущая политическая напряженность между администрацией Эрдогана и правительством Ас-Сиси привела к тому, что в итоге он открыто выступил на стороне Греции и ее европейских союзников. Это не могло не спровоцировать реакцию со стороны Турции.

«Мы больше не можем игнорировать отношения Греции и Египта», — заявил министр обороны Турции Хулуси Акар в ноябре, представляя проект военного бюджета на 2021 год.

Хотя Аравийский полуостров прямо не вовлечен в продолжающийся греко-турецкий конфликт, Саудовская Аравия и ОАЭ также предприняли ряд шагов в поддержку Греции и Кипра.

Конфликт в Восточном Средиземноморье стал серьезной проблемой и для ЕС — в частности, из-за необходимости принятия общего внешнеполитического решения. Элладу открыто поддержала Франция, которая не стесняется демонстрации жесткой силы в регионе. Впрочем, напористость Макрона в Средиземноморье обусловлена и внутренними политическими проблемами.

Однако пока одни страны ЕС стремятся проявить солидарность с Грецией и Республикой Кипр, несколько государств-членов блока (Италия, Испания, Мальта и Германия) предпочитают выражать озабоченность, не переходя к активным действиям из-за страха противостоять Анкаре.

В октябре 2020 года ЕС пригрозил «использовать все инструменты и возможности, имеющиеся в его распоряжении в случае возобновления односторонних действий или провокаций в нарушение международного права» со стороны Анкары. Но два месяца спустя разногласия на саммите привели к тому, что были введены лишь санкции в отношении лиц, непосредственно причастных к планированию или проведению несанкционированного бурения в Восточном Средиземноморье.

Весьма осторожная позиция Брюсселя вытекает из внутренних вопросов, которые, на первый взгляд, не имеют ничего общего с энергетикой и геополитикой. В марте 2016 года благодаря усилиям Берлина блок достиг формального соглашения с Анкарой о пресечении колоссального потока беженцев в разгар глубочайшего миграционного кризиса в странах Европы.

Поддержка Эрдоганом ПНС Ливии в 2020 году, в свою очередь, спровоцировала новую волну нелегальной миграции в Европу, основную роль в координации которой играет все тот же Реджеп Тайип Эрдоган. Еще более усложняет ситуацию то, что Турция формально является кандидатом на членство в ЕС, хотя переговорный процесс по вступлению давно заморожен.

Что дальше?

Конфликт двух союзников по НАТО, вызванный спорами по поводу источников энергии и геополитического доминирования, в прошлом году создал весьма взрывоопасную ситуацию в Восточном Средиземноморье. Провокациями в территориальных водах соседних стран Турция пыталась показать, что стратегия, согласно которой Греция, Кипр и их союзники устанавливают более тесные связи друг с другом, исключая из игры Турцию, является нежизнеспособной.

Возобновление предварительных переговоров 25 января — долгожданный шаг в направлении мирного урегулирования конфликта. Однако вряд ли оно приведет к какому-либо конструктивному решению сложившейся ситуации — для Реджепа Тайипа Эрдогана наступательная внешняя политика является обязательным условием политического выживания. Многое будет зависеть от того, смогут ли стороны в ходе предварительных контактов согласиться ограничить повестку вопросом разграничения ИЭЗ, как того требует Греция.

Инициация переговорного процесса — скорее, тактический ход администрации Эрдогана, направленный на то, чтобы смягчить реакцию ЕС и новой администрации США. При этом к реальному компромиссу пока не готова ни одна из сторон: Анкара уже выпустила NAVTEX сроком до конца 2021 года, затрагивающий греческие территории. А Афины приняли решение о расширении территориальных вод в Ионическом море с 6 до 12 миль, при этом Кириакос Мицотакис неоднократно заявлял о суверенном праве Греции на расширение национальных территориальных вод и в Эгейском море — в частности, у острова Крит. В этом случае Турция фактически потеряет свободный выход из проливов в Средиземное море, поэтому подобное решение будет воспринято ей как casus belli.